Неточные совпадения
Кипя враждой нетерпеливой,
Ответа дома
ждет поэт;
И вот сосед велеречивый
Привез торжественно ответ.
Теперь ревнивцу то-то праздник!
Он всё боялся, чтоб проказник
Не отшутился как-нибудь,
Уловку выдумав и грудь
Отворотив от пистолета.
Теперь сомненья решены:
Они на мельницу должны
Приехать
завтра до рассвета,
Взвести друг на друга курок
И метить в ляжку иль в висок.
«А когда после? — спрашивала она себя, медленно возвращаясь наверх. — Найду ли я силы написать ему сегодня
до вечера? И что напишу? Все то же: „Не могу, ничего не хочу, не осталось в сердце ничего…“ А
завтра он будет
ждать там, в беседке. Обманутое ожидание раздражит его, он повторит вызов выстрелами, наконец, столкнется с людьми, с бабушкой!.. Пойти самой, сказать ему, что он поступает „нечестно и нелогично“… Про великодушие нечего ему говорить: волки не знают его!..»
Другой, также от нечего делать, пророчит: «
Завтра будет перемена, ветер: горизонт облачен». Всем
до того хочется дальше, что уверуют и
ждут — опять ничего. Однажды вдруг мы порадовались было: фрегат пошел восемь узлов, то есть четырнадцать верст в час; я слышал это из каюты и спросил проходившего мимо Посьета...
Даже
до самого этого последнего дня сам Смуров не знал, что Коля решил отправиться к Илюше в это утро, и только накануне вечером, прощаясь со Смуровым, Коля вдруг резко объявил ему, чтоб он
ждал его
завтра утром дома, потому что пойдет вместе с ним к Снегиревым, но чтобы не смел, однако же, никого уведомлять о его прибытии, так как он хочет прийти нечаянно.
30-го числа вечером миноносцы дошли
до залива Джигит. П.Г. Тигерстедт предложил мне переночевать на судне, а
завтра с рассветом начать выгрузку. Всю ночь качался миноносец на мертвой зыби. Качка была бортовая, и я с нетерпением
ждал рассвета. С каким удовольствием мы все сошли на твердую землю! Когда миноносцы стали сниматься с якоря, моряки помахали нам платками, мы ответили им фуражками. В рупор ветром донесло: «Желаем успеха!» Через 10 минут миноносцы скрылись из виду.
В кусты скорей, в кусты! Шутить задумал
Старик Мороз.
До утра
подождите,
А
завтра вам растают на полях
Проталинки, на речке полыньи.
Погреетесь на солнышке немного,
И гнездышки начнете завивать.
Через час времени жандарм воротился и сказал, что граф Апраксин велел отвести комнату.
Подождал я часа два, никто не приходил, и опять отправил жандарма. Он пришел с ответом, что полковник Поль, которому генерал приказал отвести мне квартиру, в дворянском клубе играет в карты и что квартиры
до завтра отвести нельзя.
— Столько
ждали, не хватились, можно
до завтра перетерпеть, — ввернула Аделаида.
— Нет, это чудак, ваше благородие, баран, что
до Петрова дня матку сосет, а мы здесь в своем правиле. На нас также не
ждут. Моя речь вся вот она: денежки на стол, и душа на простор, а то я
завтра и в фартал сведу.
Вот — о Дне Единогласия, об этом великом дне. Я всегда любил его — с детских лет. Мне кажется, для нас — это нечто вроде того, что для древних была их «Пасха». Помню, накануне, бывало, составишь себе такой часовой календарик — с торжеством вычеркиваешь по одному часу: одним часом ближе, на один час меньше
ждать… Будь я уверен, что никто не увидит, — честное слово, я бы и нынче всюду носил с собой такой календарик и следил по нему, сколько еще осталось
до завтра, когда я увижу — хоть издали…
— Милая мама, можете вы
подождать немножко, крошечку…
до завтрашнего дня? Можете? И с тем, чтобы уж
до завтра ни слова?.. Ах!..
— Ничего, мама, ничего! только вы
подождите! Нам обеим надо
подождать. Не спрашивайте ничего
до завтра — и давайте разбирать вишни, пока солнце не село.
Понятно, как я обрадовался, когда на другой день утром пришел ко мне Глумов. Он был весел и весь сиял, хотя лицо его несколько побледнело и нос обострился. Очевидно, он прибежал с намерением рассказать мне эпопею своей любви, но я на первых же словах прервал его. Не нынче
завтра Выжлятников мог дать мне второе предостережение, а старик и девушка, наверное, уже сию минуту
поджидают меня. Что же касается
до племянника, то он, конечно, уж доставил куда следует статистический материал. Как теперь быть?
— Ну спасибо. Смотрите же, я привыкла вам верить. Я буду
ждать вас сегодня,
завтра, я из дому не буду выходить. А теперь я должна вас оставить. Герцогиня идет по аллее… Она увидала меня, и я не могу не подойти к ней…
До свиданья… Дайте же мне вашу руку, vite,vite.
До свидания.
— Я не у вас позволения буду просить, — продолжал кричать Давыд, опираясь кулаками на край постели, — а у моего родного отца, который не сегодня-завтра сюда приехать должен! Он мне указ, а не вы; а что касается
до моих лет, то нам с Раисой не к спеху…
подождем, что вы там ни толкуйте…
Только она одна почему-то обязана, как старуха, сидеть за этими письмами, делать на них пометки, писать ответы, потом весь вечер
до полуночи ничего не делать и
ждать, когда захочется спать, а
завтра весь день будут ее поздравлять и просить у ней, а послезавтра на заводе непременно случится какой-нибудь скандал, — побьют кого, или кто-нибудь умрет от водки, и ее почему-то будет мучить совесть; а после праздников Назарыч уволит за прогул человек двадцать, и все эти двадцать будут без шапок жаться около ее крыльца, и ей будет совестно выйти к ним, и их прогонят, как собак.
— Да
завтра, чем свет, мы уезжаем в Питер с барином; так тут не
до того… Смотри же,
жди нас…
Разыгралися силы господни!
На пространстве пяти саженей
Насчитаешь наверно
до сотни
Отмороженных щек и ушей.
Двадцать градусов! щеки и уши
Не беда, как-нибудь ототрем!
Целиком христианские души
Часто гибнут теперь;
подождем —
Часовой ли замерзнет, бедняга,
Или Ванька, уснувший в санях,
Всё прочтем, коли стерпит бумага,
Завтра утром в газетных листах.
— Так
до завтра же, слезы мои! — сказала она, как-то странно усмехаясь. —
До завтра! Помни ж, на чем перестала я: «Выбирай из двух: кто люб иль не люб тебе, красная девица!» Будешь помнить,
подождешь одну ночку? — повторила она, положив ему свои руки на плечи и нежно смотря на него.
— Стой, крестный, не спеши. Поспешишь — насмешишь, — молвил Сергей Андреич, удерживая его за руку. —
Подожди до утра — сегодня ли,
завтра ли деньги собрать, все едино: платеж-от послезавтра еще… Много ль при тебе денег теперь?
— Опять о тропаре заспорили. Наши им правильно говорили: «
подождать бы вам тропарь-то голосить в особину;
завтра разом все вообче запоем; столпом воздымем
до самого
до неба». А те несогласны и отвечают: «мы давно на тропаре основались и с своего не снидем». Слово по слову, и в окно плеваться стали.
— Увидите сами, —
до завтра это в тайне, а
завтра всем царь объявит. И упротивные (то есть поморы) тоже
ждут.
— Да чего же откладывать, разве же мне самой хорошо в одном доме с бесом жить и
ждать, что он, мерзавец, швырять будет. Будь у меня пироги, я бы даже и
до завтра этой мольбы не оставила.
— Я докладывал, но они сказали, что они знают; да у них
до вас особенное дело, личное, а потом добавили: я буду в шесть часов, попроси барина
подождать меня; иначе он
завтра же раскается, если не примет меня. Он меня знает хорошо.
— Хорошо, хорошо,
завтра съезжу, только повторяю, хорошего не
жди ничего. Не из дружбы к старику повадился туда Аракчей, он
до баб да девок — ох как падок, бьюсь об заклад, что девчонка защемила ему сердце, если только таковое у него есть…
Оно бы ничего, кабы зажил
до приезда генеральши, но вот беда — ее мы
ждем завтра или послезавтра.
Таков он был во всех случаях жизни: ныне, из тщеславия, готов играть своею жизнью на концах копьев, пуститься в новый крестовый поход,
завтра не дотронется
до булавки, не замарает ноги, чтобы спасти погибающего; ныне, у ног врага, которого вчера бил, целует у него руку,
завтра готов повторить с ним римскую сцену, если б она опять представилась; ныне сажает вас на первое место за своей трапезой, осыпает вас всеми почетными именами, вытаскивая их из словаря приличия и уважения;
завтра, по первому намеку прохожего цыгана, без всяких исследований, оборотится к вам спиной, заставит вас
ждать у ворот своего замка, если вы имеете в нем нужду, и встретит вас с своей баронской высоты словами: «Здорово, любезный мой!» Такие характеры нередки.
— Я
жду вас
завтра у себя от часу
до двух…
Но мне не
до шуток, как бы ни были они забавны; меня
ждет иная, великая, светлая работа, и к ней я тороплюсь, с сожалением покидая моего любезного читателя. Надеюсь, впрочем,
завтра же свидеться и рассказать кое-что новое.